В годы войны сотни тысяч жителей Новосибирской области отправились на фронт – офицеры запаса, сержанты, рядовые, призывники. Это было очень тяжелое время для всей страны и для этой области тоже, но она выстояла – открылись многие новые производства, и жизнь продолжалась. Но день Победы, память о нем, горечь и сладость этого дня всегда будут жить в сердцах людей.
«Утро 9 мая 1945 года, Новосибирск. Майский бодрящий дождь стирает с улиц копоть, и вот уже он сверкает опрятностью в бликах солнца на безмятежном небе, пыша юной листвой.
Те, кто врубили магнитофоны в шесть часов утра, первыми услышали это словечко. Словечко, которое выжидали четыре изнурительных года. Четыре года ужаса и мечты, кропотливого труда и надежд, лютой злости и преподобной любви. Слово «Победа». Договор о беспрекословной капитуляции Германии завизирован 9 мая в 0: 43 по московскому времени в посёлке возле Берлина. Война завершилась!
Секунда-иная на понимание подслушанного, и всё — этого уже не затормозить. От окатывающих чувств сограждане выскакивают из квартирок, барабанят в двери к жильцам, а дальше — на набережную, на аллею! Счастье то какое! И этой отрадой — обязательно обменяться со всеми и с каждым. Чужие целуются, будто близкие, обнимаются, рыдают, но то — слёзы блаженства. А уже в восемь утра из магнитофона зовёт: «Все на демонстрацию!» Сотни, тысячи жителей, да что там, — прямо весь Новосибирск, — беспрерывным шквалом съезжается на бывшую улицу Эйхе, а ныне площадь Свердлова перед Райисполкомом. Повсеместно картонные флажки, фотопортреты Сталина. С комбинатов и мануфактур едут автомашины, нагруженные ликующим людом, съезжается люд с низовья, — со знамёнами и ансамблем. Со стороны армейского городка доносятся шлепки, — это в поднебесье взвиваются торжественные салюты. А на набережной бурлит людской океан, клокочет возбуждённая гурьба! Люди, люди — повсеместно: в окошках дома «под часами», в окнах клиники, на черепицах, и даже восседают на деревцах. Где-то заведут проигрыватель, тут балладу распевают. Тех, что в наградах да при погонах, качают и подкидывают ввысь по многу раз. Но вот рокот затихает: на балкончик Райисполкома выскакивает председатель райкома ВКПб Михаил Кулагин.
«Долгожданное осуществилось! Германия разбита!», — толкует он и замирает. Мощнейшее, исполинское «Ура!» погромыхивает над набережной, разносится по улочкам.
А с балкончика начинают звучать, насыщающие души новосибирцев воодушевлением, изречения Кулагина: «Храбро, героически, отважно оберегали бойцы-сибиряки нашу чудесную страну. За её суверенность, свободу, за беззаботное будущее сибиряки на фронтах Отечественной войны сражались с врагом, не сберегая своей жизни. Отродясь наша мать, Родина, отродясь наш народ не позабудут своих отважных сынов, героев, положивших жизнь за отчизну. Слава воинам-сибирякам!»
И ещё предостаточно раз доносится над набережной Свердлова громовое «Ура!» А над Красным бульваром слышится сокрушительный рёв четырёх десятков самолётов, что шагают парадным плацем на высоте 400 метров. В одном из этих самолётов лётчик-инструктор 20-го запасного авиаполка Яков Осадчий, он — в правом от ведущего ведомом Ла-5. Ведёт плац американский бомбардировщик В-25. После движется первая эскадрилья Николая Снопкова, вторая и третья, вынутые из Коченёво. Эскадрильи движутся на Як-9 тремя звеньями по четыре самолёта. Добравшись до Северного аэровокзала эскадрильи разбредаются не мгновенно. Командир первой, Снопков, провозглашает: «Над этим аэродромом исполним высший пилотаж», и сам осуществляет все фигуры: единый скачок штопора, вывод на 50– 100 метров, потом петля, с петли на ранверсман, далее переворот Иммельмана, виражи, бочки и колокол.
Смеркается. Настоящими реками разливается по городку всенародное празднество, — все красивые, подмигивают, хохочут. Во всех закоулках играют ансамбли военных, спасателей, фабричной импровизации. На танцплощадке в саду Сталина играют артисты, в кинотеатрах — показ задаром…
Первые поезда с комиссованными с фронта бойцами начнут съезжаться в Новосибирск только в середине лета, но уже теперь многие понимают, что не встретят своих родных и близких. Вот похоронный весточки на них, — покоятся в пудреницах, баночках, шкафчиках. Вместе с посланиями, армейскими «треугольниками». А в этих посланиях — жизнерадостные жизнелюбивые строфы, перечитывая которые, войну надо истолковать как какую-то лёгкую поездку, без сложностей и угроз. Ни в одном послании нет ни слова уныния и фатализма: обыкновенные вопросики о самочувствие, о рутинах. И только между строчек — непроизнесённая печаль по родине и обеспокоенность за родных.
«Я от тебя буду выжидать только бандероль с папиросой, носочками и рукавицами, да послания, письмеца и ещё раз письмеца. Пиши чаще. По малейшей мере, раз в 3-4 дня. Чтобы в недельку я два раза заполучивал от тебя весточку», — вещает с фронта солдат по фамилии Ермолаев.
«Милая моя, прими самую бескорыстную признательность за твой малюсенький неброский платочек, пришли признательность и мамочке за платки. Жанулик, буду сберегать твой и мамочкин платки, пока у меня будет жизнь. Парочка слов о себе: живу, Жанусик, в избе, сухо и хорошо, самочувствие здоровья и настроение, особливо после приобретения подарка, исключительно хорошее», — читает послание отца, добровольца Павла Иванова, дочь красноармейца Жанна Лыскова.
В письмецах с фронта, накропанных в окопах, избушках, капонирах, управлял окончанием проектирования театра оперы и балета дизайнер Борис Дмитриев. На войну он ушёл волонтёром, отрёкшись от «брони». Он давал подробнейшие приказания, вырисовывал, чертил. В своих посланиях он ругал нацистов и сочинял, как желает узреть то ощущение, которое возымеют интерьеры театра на первых зрителей. Но он не узрел, — подорвался на бомбе в бою за деревеньку Васильково Калининской области 11 июля 1944 года.
А 12 мая 1945 года ощущение от большущего, изумительного, лучезарного здания просто ошеломило и поразило первых зрителей. Так пишет в своих мемуарах Владилен Липин, — заслуженный врач РФ, прослуживший руководителем отделения областного военно-клинического госпиталя Минобороны, — а в мае 1945 года парнишка, которому довелось приобрести билеты в Оперный на первый спектакль.
«С вершины в три настила одним взором тяжело было объять всё: полог, ложи, десятки людей, статуи богов, что запевали на сцене — мы практически не слушали, т. к. отвлекались на декорации, музыкантов и костюмы артистов. В перерыве опять носились по этажам. Среди слушателей было много солдат. Помню, что поражался, глядя на женщин в соболях, не осознавал, зачем они их напялили, ведь и так душно. Буфет привлёк ароматами фруктов, карамели и парфюма, там я воочию узрел ананас», — вспоминает Владилен Липин.
На открытие Оперного 12 мая представляют спектакль Глинки «Иван Сусанин», и когда оркестр прогремел «Славься», весь зал в неделимом вихре радостно поднимается, а кульминационные такты песенки «Ура! Ура! Ура!» словно вторят громоподобным рокотам, что потрясали Новосибирск три дня назад…».