В истории Твери Великая Отечественная война стала трагичной, но в то же время яркой страницей. Победа далась жителям непросто, а число погибших измеряется во многих тысячах. Память о них живет в мыслях и воспоминаниях людей – соотечественников и потомков, жителей Тверской области.
Виталий Андреев, житель Твери, которому на момент Победы было всего лишь 20 лет, писал: «Мы просто очумели от этой сводки! У меня даже пронеслась идея: А что же дальше?»
«Много годов прошло, кое-что позабылось, но 9 мая я вспоминаю едва ли не беспрестанно. Что немцы сокрушены и война вскорости завершится, мы, разумеется, понимали, но сугубо гипотетически. С середины апреля мы вели непрекращающиеся поединки с побежавшими на запад германскими полками.
8 мая мы весь день содействовали кавалерии истреблять германскую группировку, сосредоточивавшую артиллерию на вершине, поросшей ельником. Я тогда руководил артиллерией бронемашин СУ76.
С продвижением полутьмы немцы принялись выбираться из соседства. Солдаты нас оповестили, чтобы мы были настороже. И вправду, наши часовые обнаружили двух протискивавшихся немцев. На слова «стой, руки вверх» они капитулировали. Это были 16- 17-летние мальчишки, ощутимо напуганные.
Я по радиосвязи связался с руководством взвода и выяснил, что с ними делать. Начальник бригады приказал: «Если это бывалые гитлеровцы с разбойничьими харями, то пристрелите, а если мальчишки, ведите в наш штаб». Мы так и поступили.
На последующее утро, 9 мая, шеренга нашего полка направилась по шоссе к городу Гифлау, практически на грани Австрии и Швейцарии. Во главе шеренги продвигалась моя артиллерия. Пехота провожала нас воплями «вот уезжает «прощай Родина», «ствол длиннющий, жизнь короткая» и хохотали. Чувствовалось, что ситуация уже не фронтовая. Оторвавшись от кавалерии, мы узрели вдали на шоссе какую-то механизированную колоннаду. Мы оглянулись, они тоже. Гляжу в бинокль — вижу броневики и фургоны. Подозрительно, мол у немцев уже не может быть много воинской техники. Кто это? На всякий случай я принялся обследовать дорогу, чтобы порешить, как пройти углублённые овраги и повернуться в штурмовой порядок. Приехал начальник взвода, тоже принялся глядеть в бинокль на неизвестную процессию. От неё к нам доехал внедорожник. Обнаружилось, это американцы. Мы с ними обнялись и рассмеялись, помянув, как перепугались друг дружку.
Они надумали созвониться со своим руководством, чтобы узнать, что делать дальше. И тут-то один американец объявил: «Война завершилась, фашисты капитулировали». Мы просто очумели от этой сводки! У меня даже замелькала мыслишка: а что же дальше? В этот период к нам подошла вся шеренга, и к нам рванулись американцы. Возобновились рукопожатия, хлопанье по плечу, хохот и трёпы.
Американцы достали свои баклажки со спиртным, и мы тоже достали свои резервы. Это ликование не передать словами. Американцы принялись разглядывать наши бронемашины, считать ссадины от шрапнелей и обломков, фотографировать. Особливо их заинтересовала моя бронемашина, у которой на двери спиралью были глубинные отметины от очереди подкалиберных картечей скорострельного пулемета. Американцы забирались вовнутрь и всё исследовали. Узрев у моего шофера открытую сумку с рубанками, американец что-то промолвил и выполз. Вскорости он прибег и передал водителю котомку с поблёскивыми хромированными инструментами. Мой водитель был радостен. Примирение продолжалось несколько часов. За это время начальники запланировали нам новые объезды. Поскольку передвигаться после такого праздника было невозможно, нас всех постелили отсыпаться до вечера. Вечером мы направились в селение Граца».